Форум » Фото на темы веры » Тобольск. » Ответить
Тобольск.
Николай Михайлович: Валентин Распутин «Возвращение Тобольска» 28.01.2009 Ответим хотя бы проснувшейся памятью «Нет города, более картинного, чем Тобольск» – слова эти отдаются декабристу Дм. Завалишину, у которого в его долгой сибирской ссылке был и тобольский период. Но произносились они, эти слова, конечно, многими и многими, у кого не могло не захватывать дух при виде Кремля из Нижнего города и необозримой, могучей картины, с какой устремляется от Тобольска Сибирь на восток – если смотреть с высоты тридцатисаженного Кремля. Этот величественный исток полунощной страны, уходящей в поднебесную бесконечность, до сих пор для впечатлительных душ кажется таинственным, а что говорить о тех, кто всматривался туда, в эти широко распахнутые и таинственные ворота три-четыре столетия назад. До Бога высоко, до царя далеко… Но Тобольск сумел встать так удачно, что и до царя оказалось ближе, и до Бога ниже. В кабинете Петра Великого никогда не убиралась далеко карта Сибири, вычерченная специально для императора тобольским умельцем Семёном Ремезовым. А если смотреть на Софийский двор из-под горы, трудно отделаться от впечатления, что храмы его не упираются в землю, а висят над нею, устремив свои сосцы в небо. Из восемнадцати святителей, в земле сибирской просиявших, половина прославилась на Тобольской кафедре, и среди них чудотворец митрополит Иоанн, митрополиты Антоний, Павел и Филофей и архиепископы Нектарий и Варлаам. Абалацкая икона Пресвятой Богородицы (из Абалацкого монастыря близ Тобольска) прославилась своими чудесами исцеления и милостями с середины XVII века и вызвала массовое почитание и поклонение не только сибиряков. Едва ли можно сомневаться, что сам Ермак Тимофеевич, одержав тяжёлую победу над Кучумом у Чувашского мыса, не мог не заглядеться на высящуюся неподалёку красавицу гору и не прикинуть, что лучшего места для острога не найти. При татарах мыс при слиянии Тобола и Иртыша, высоко поднятый и просторно раздвинутый на две стороны, назывался Алафеевской горой. И когда уже после смерти Ермака письменный голова Данила Чулков в 1587 году спускался по воде из Тюмени, поставленной за два года до того и ставшей таким образом первым русским городом в Сибири, он знал, куда правил. Ладьи его приткнулись к крутому берегу под Алафеев-ской горой, и казаки без разведки принялись за разгрузку. Разгрузив струги, казаки взялись и их разбирать и потянули борта и днища в гору, чтобы пустить на острожное строительство. Отсюда и первое название острова – Тобольск-Лодейный. Поставили в Лодейном Троицкую церковь – гора стала Троицкой. С возведением на западной стороне мыса Софийского Успенского кафедрального собора появилось название – Софийский двор. А уж затем, когда отстроился город в камне, и обнесли Софийский двор вместе с Гостиным крепостной стеной в две сажени высотой, можно было без натяжки называть прежде Алафеевскую гору кремлём. В недобрые времена XX века захирел Кремль и умолкли его колокола, но названия своего он всё-таки не потерял. И дождался – теперь Успенский собор снова «заговорил», да так, что слышно, должно быть, в самых дальних небесах, а в Софийский двор в родные стены вернулась епархия, называющаяся теперь Тобольско-Тюменской, с подчинением себе Тюмени. И, надо полагать, это только начало нового возвышения, духовного и культурного, а уж что последует дальше -надо подождать. В течение двух веков Тобольск был городом легенд и необъятной власти, городом громких фамилий, которые направлялись сюда, и великих людей, которых дал Тобольск миру. Он стал столицей Сибири в 1590 году, только-только начиная отстраиваться, но подлинного могущества достиг при Петре I. При великом батьке появляются и великие подвижники, подвиги и чудеса батьки словно бы наследственно передаются и им. При Петре Тобольская, или Сибирская, губерния включала в себя Урал и простиралась до Тихого океана, одна приняв в себя большую часть тогдашнего Российского царства из восьми губерний. Первым сибирским губернатором после воеводского правления назначен был князь Гагарин, в молодости стольник Петра, затем нерчинский воевода, судья Сибирского приказа, комендант Москвы. Это была незаурядная личность, властная, энергичная и барственная. Один из «птенцов гнезда Петрова». Благодаря его близости к императору в Тобольске ускоряется каменное строительство Кремля, развивается торговля, ремёсла, отовсюду идут сведения о сыскании руд, серебра, снаряжаются корабли на Камчатку и Курилы, по сибирским городам открываются гимназии и училища. Сибирь при Гагарине всё меньше походит на малосведомую страну, какой она считалась ещё накануне нового, XVIII века. И вдруг отзыв в Петербург и позорная казнь князя Гагарина. За лихоимство Пётр взыскивал строго, но не до того же, чтобы повешенного перед юстиц-коллегией прославленного сибирского губернатора приказано было не снимать с виселицы, покуда не сгниёт верёвка. И только позже стало проясняться, что прежде всего было вменено в вину Гагарину. Он якобы злоумышлял оторвать Сибирь от России. Едва ли Гагарин злоумышлял, характер Петра он знал прекрасно и испытывать бы его не стал, но мог, мог вельможный сановник гаркнуть водившимся у него зычным голосом: «Мы сами государство!» Мог и повторить под горячее настроение. Не случайно вскоре после этого Сибирь разделяется на провинции, а при Елизавете при губернаторах заводятся тайные комиссии. Без Сибири Россия уже и не представляла себя, Сибирь приучила её к лёгким доходам, она превращалась, а затем и окончательно превратилась в золотое дно. Другой сподвижник Петра – Фёдор Иванович Соймонов, спасший в молодости будущему императору жизнь и заступивший на сибирское губернаторство через сорок лет после князя Гагарина. Соймонов был серьёзным писателем. Одна из его книг так и называлась: «Сибирь, золотое дно». А уж он Сибирь знал действительно до дна. Соймонов при Бироне оказался оклеветан и судим, ему рвали ноздри и отправили в Сибирь на вечную каторгу. Помилованного при новой власти, его с трудом в лохмотьях отыскали близ Охотска, вернули поместья и награды и вручили в управление, дабы последний стал первым, сибирское царство. Служба его была негромкой, но тоже памятной, и охватывала она, помимо непременных взысков и сысков, просвещение и продовольствование народа, устройство путей сообщения, а также облегчение участи раскольников. А в письменных трудах, кроме «Сибири, золотого дна», ещё и «История Петра Великого», «Краткое изъяснение астрономии», «Известия о торгах сибирских» и «Описание Каспийского моря». Ещё один губернатор сибирский – Д. Н. Бантыш-Каменский – составил «Словарь достопамятных людей Земли Русской» в пяти томах. Бантыш-Каменский, кстати, не удержался и, вероятно, из склонности к историческим изысканиям вскрыл в Берёзове могилу сосланного туда при Петре II и там похороненного сто лет назад светлейшего князя и генералиссимуса Александра Даниловича – Алексашки Меншикова. Должно быть, помня изворотливость и неуёмную энергию этого любимца Петра Великого, губернатор не удержался проверить, тут ли он ещё, не выкинул ли по своему обыкновению какой-нибудь ферт. Меншиков был на месте. В вечной мерзлоте он лежал как свеженький. «При освидетельствовании гробницы, – записал Бантыш-Каменский, – не было стечения любопытных, и сие не произвело ни малейшего впечатления на народ». Зато это произвело впечатление на Петербург, после декабристского бунта Бантыш- Каменский был вызван туда и почти семь лет находился «под ответственностью». Если уж вспоминать достопамятных, благодатной деятельностью оставивших о себе прочный след в истории Тобольска и Сибири, то начинать следовало с архиепископа Киприана, возглавившего только что открытую в 1620 году под его пастырство епархию. Нравы среди казаков и вольноохочих, жительствовавших в Тобольске, за тридцать лет, прошедших от основания города, изрядно расшатались. Это позднее в Сибирь стали присылать православных жёнок для первопроходцев, а до епископа Киприана казаки сходились с дочерьми местных народцев без венца и креста, покупали их и продавали, как с огорода разносол, пьянствовали, не соблюдали постов, развлекались игрой в карты и кости – т. е. вольница во всём оставалась вольницей, а воевод это беспокоило мало, справлялась бы служба. Архиепископ Киприан сумел в годы если не полностью положить конец подобной распущенности, то, по крайней мере, сильно поприжать её и окончательно определить в грех и срам. Заслугой преосвященного надо считать и начало сибирского летописания. Почти сорок лет прошло от Ермака, и подвиг его со товарищи стал обрастать легендами. Владыка Киприан призвал к себе оставшихся в живых участников похода, расспросил их о погибших и уцелевших в схватках за Сибирь и попросил оставить письменные свидетельства. Затем, после тщательных сверок, имена Ермака и его дружинников, павших в сибирском походе, были навечно внесены в синодик для церковного прославления. С 1686 года, когда выстроен был в Кремле Софийский Успенский кафедральный собор, слава им воздавалась ежегодно в первую неделю Православия с возглашением вечной памяти. Более двух столетий звучала она, пока не смолкли в Софийском дворе после революции колокольные звоны. «Царствующий град Сибирь» – так от начала Романовской династии величали Тобольск. Екатерина Великая поднесёт ему свой императорский трон. Только столица Российской империи и столица Сибирского царства имели право принимать и отправлять посольства. Случалось такое событие в восточном граде нечасто, зато Москва, а затем и Петербург нашли применение Сибири как незаменимому месту ссылки и каторги. Через Тобольск прошли сотни тысяч кандальников, а самые именитые задерживались здесь и даже оседали. Первым ссыльным оказался угличский колокол, возвестивший при Борисе Годунове убийство царевича Димитрия. Декабристы, петрашевцы, среди них и Ф. М. Достоевский, поляки после двух польских восстаний, малороссийская знать, недовольная Москвой и Петербургом, и среди неё гетман Иван Самойлович, хорват Юрий Крижанич, во время тобольской неволи написавший «Повествование о Сибири», протопоп Аввакум, Радищев и Короленко… – кого только ни встречал-провожал Тобольск, кого только ни заносил в поселенческие списки и подорожные книги. В 1917–1918 годах в бывшем губернском доме восемь месяцев до отправки в Екатеринбург содержалась здесь под стражей царская семья. Надобно заметить, что столичность Тобольска и вольный дух его, незаурядность правителей и ссыльных, как и незаурядность казачьего духа, ядрёное дыхание бесконечной глубины сибирского востока, появившаяся необходимость в новой, прежде не бывавшей в том краю деятельности, не могли не вызвать к жизни яркие таланты собственно тобольцев. Художник В. Г. Перов, историк, автор двухтомного «Исторического обозрения Сибири» П. А. Словцов, автор бессмертного «Конька-Горбунка» П. П. Ершов, композитор А. А. Алябьев, сын гражданского губернатора Тобольска, автор более ста пятидесяти романсов на стихи лучших поэтов, в том числе неувядаемого «Соловья». А ещё Д. И. Менделеев, четырнадцатый ребёнок в семье директора губернской гимназии, давший миру периодическую систему элементов, мудрый учитель своих соплеменников, как надо любить и укреплять Россию. Многоталанный С. У. Ремезов, живший во второй половине XVII и в первых двух десятилетиях XVIII века, зодчий Кремля, художник, поэт и изограф, автор «Сибирской (Ремезовской) летописи» и труда воистину необъятного, но чудом осиленного («с сыновьями», – добавлял С. У. Ремезов) – «Чертёжной книги Сибири», первого русского географического атласа. Переизданная недавно Общественным Фондом «Возрождение Тобольска» «Ремезовская летопись», как и «Чертёжная книга…», производит могучее впечатление. Читаешь, всматриваешься и не можешь понять: да как можно было всё это собрать воедино, не ошибившись, как можно было с таким искусством вычертить и не заблудиться без путеводства! Чудеса да и только! Специально для Петра Великого Ремезов вычертил подробную карту Сибири, и она оставалась в кабинете императора многие годы. Для своей «Истории Сибири» Г. Ф. Миллер многое взял из «Ремезовской летописи». В Тобольске Миллер приобрёл и «Служебную чертёжную книгу» Ремезова, позднее она также стала собственностью царских особ. В тёмные времена XX столетия, когда к истории Российской относились как к сомнительного происхождения дальней родственнице, могила Семёна Ульяновича Ремезова в Тобольске была потеряна, имя его звучало совсем редко, а великие его труды и в каменном строительстве Кремля и по сибирской истории упоминались лишь в архивах. И только к 350-летию Ремезова в 1992 году стараниями всё того же Общественного фонда «Возрождение Тобольска» и его председателя Аркадия Елфимова с большим трудом удалось переименовать в нагорной части города улицу Клары Цеткин в улицу Ремезова, а через год в Кремле, где и положено, поставить ему памятник работы Олега Комова. Первый удар по могуществу Тобольска нанесён был в 1838 году, когда Сибирь поделили на два края – Западный и Восточный – с центрами в Омске и Иркутске. Тобольск превратился в рядовой губернский город. Мало того – Московский тракт, главная дорога в Сибирь, от Екатеринбурга вышел на Тюмень, Ишим и Ялуторовск, оставив прежнюю сибирскую столицу в стороне, на выселках. Но имя её продолжало звучать и почтение ей оставалось ещё долго, вплоть до революции. Во второй половине XIX века, ещё до железных дорог и авиации, Сибирь духовно и культурно была объединена лучше, чем впоследствии, когда от неё потребовали, прежде всего, рабочей выправки. А до того – открылся в Томске университет, блистала ещё Кяхта и делилась своим богатством на общесибирское дело, всюду, как грибы после дождя, появлялись музеи… Вот и Тобольску в год его 300-летия был подарен сибирскими купцами художественный музей… Но подходила к концу благотворная обычная жизнь, начиналась история. В 1918 году у Тобольска отняли родовое губернаторство, передав его Тюмени, туда же перекочевали сокровища художественного музея, умолкли церковные колокола, осиротел Кремль. Тобольск стал терять и звучание своё, превратившись в обычный райцентр, и свою выправку и именитость города-памятника, города-труженика, неотменимый ореол первопрестольного Сибири. Теперь слава его постепенно возвращается обратно. Памятник Ермаку был поставлен на Чукманском мысу в 1839 году, на следующий год после формальной потери Тобольском сибирского главенства. Случайно ли это? Нет, конечно. Административною город отходил на вторые позиции, а затем и вовсе в тень, но позиции духовные, исторические оставались при нём неизменно. Ермак встал как надёжный страж сибирского отцовства и славы Тобольска. Позже на помощь Ермаку Тимофеевичу пришли Семён Ремезов и Дмитрий Менделеев. В самые тяжёлые и опасные для России 90-е годы минувшего столетия, точно из-под земли вырос в бронзе великий зодчий Кремля – и Кремль в те же годы вновь принял в свои стены епархию, а патриарх всея Руси Алексий II дважды навещал Тобольск и назвал его третьим после Москвы и Петербурга духовным центром России. «Тобольск и вся Сибирь» – это сочетание стало звучать торжественно после того, как подробные очертания всей полунощной страны представил миру сын боярский Семён Ремезов. «Тобольск и вся Сибирь» – так называется свод выпускаемых вот уже несколько лет Фондом «Возрождение Тобольска» книг, отданных самым именитым сибирским городам и землям. В последние 15–20 лет в условиях самовыживания они отдалились друг от друга почти так же, как это было в XVIII веке – и вот, именно Тобольск взял на себя право напомнить им о нашем неотменимом родстве и общей судьбе. И уже привычным становится, что издательская деятельность Фонда – к познанию Тобольска, к познанию Сибири и «К познанию России» (название замечательной, но мало прочитанной у нас книги Д. И. Менделеева) – рассылаются сейчас безвозмездно по областным библиотекам. Лучше всего обозревать Тобольск от Ермака, с Чукманского мыса. Справа праздничный и венценосный Софийский двор, слева Вершина, уцелевшая чуть ли не в средневековом строе деревянная улица в овраге вдоль сбегающей в город речки Курдюмки. А внизу – кружева и разброс деревянного посада, широко раскинутого и уходящего чуть не до Иртыша. Но первая линия обороченного на Кремль Нижнего города ещё именита и, несмотря на старость, величественна: каменные здания, храмы, ближе к базарной площади купеческие особняки, наполовину уже разрушенные и наполовину уцелевшие. Сразу, как спускаться по Никольскому взвозу вниз, стоит перед Кремлём длинное приземистое двухэтажное здание, столь славное, что нельзя перед ним без благоговения не задержаться. Строилось оно в XVIII столетии и продано было после пожара в кремлёвском наместническом дворце под резиденцию наместника, которым тогда был А. В. Алябьев, отец композитора. В нём, в этом доме, будущий композитор и явился на свет. В начале XIX века здание было перестроено под губернскую гимназию, в ней учился декабрист Г. С. Батеньков, а директорствовал И. П. Менделеев, отец великого химика и патриота России. Когда Иван Павлович Менделеев служил директором, у него учился П. П. Ершов, автор «Конька-Горбунка», впоследствии и сам ставший во главе гимназии, а у него, в свою очередь, проходил курс первоначальных наук сам Д. И. Менделеев. Таков Тобольск, такова его насыщенность громкими именами и деяниями. В нём, как в этой гимназии, как в этом родстве, всё так тесно и близко связано с самыми значительными событиями государства Российского, всё, казалось бы, из малого и местного непременно переходит в большое и великое, что этому приходится удивляться чуть не на каждом шагу, с робостью оглядываясь на настоящее: а мы? что же мы? Чем ответим на бурные и плодотворные начала и продолжения? Ответим хотя бы проснувшейся памятью. А проснувшаяся память есть начало продолжения дела. Валентин Распутин Русское Воскресение
Ответов - 89, стр:
1 2 3 All
Николай Михайлович: Восточная квадратная башня Построена в 1699 году бригадой каменщиков во главе с Гаврилой Тютиным. Первый ярус этой башни перекрывает огромный кирпичный cвод, упирающийся в ее массивные стены. На нем сделан плоский накат пола второго яруса. На нем был еще и третий настил. На уровне этого последнего настила, в верхней части башни, можно видеть необычные щелевидные бойницы, причем с боковых сторон они разной высоты. Палата второго яруса освещалась арочными окнами, расположенных на боковых ее сторонах. Для входа в башню со стороны двора была предусмотрена наружная лестница, о чем говорит местоположение арочной двери. Снаружи три яруса башни выявлены небольшими уступами кирпичных карнизов, а углы акцентированы простыми лопатками. Башня, скорее, производит впечатление гражданского сооружения, боевое назначение мог выполнять лишь ее верхний ярус с бойницами, остальные же помещения использовались для хозяйственных нужд.
Вольный стрелок: Николай Михайлович пишет: Восточная квадратная башня Хорошая фотка
Николай Михайлович: Вид с Иртыша
Николай Михайлович: Павлинская башня Несколько южнее Софийского собора находится приземистая круглая башня – единственное сооружение первоначальной крепостной ограды. Это Павлинская башня. Построена она каменных дел подмастерьем Герасимом Шарыпиным. Башня рядовая, не наугольная. Сейчас она кажется как бы вросшей в землю, ибо давно уже лишилась своего верха с ярусами машикулей, а её деревянная шатровая кровля позднего происхождения. На ее стенах заметны следы заложенных бойниц. Узкий арочный проём в теле башни с кованой решёткой появился несколько позднее. Название Павлинская башня связана с митрополитом Павлом I, при котором началось в Тобольске каменное строительство. Существует иное предание, что на флюгере этой башни было изображение диковинной для Сибири птицы – павлина.
Николай Михайлович: Южная круглая башня Из первоначальных круглых башен южной крепостной ограды сохранилась круглая, что стоит против Архиерейского дома. Она более стройна, с ярусом машикулей, сохранился ее каменный шатер. Высота башни 17 метров. Толщина стен более метра. По окружности башни расположены стрельницы для пушек. Сверху устроен одиннадцатигранный шатер, откуда на врага можно было лить кипяток или смолу. По ней можно судить, как выглядели и все остальные круглые башни крепости. Все они были приспособлены для ведения боя, имея три яруса настилов и бойниц. Башня с ее живописным стройным верхом и мягкой пластичной лепкой форм представляет собой типичное явление русской крепости архитектуры XVII века.
Николай Михайлович: Тобольск.Церковь Воздвижения Креста Господня.
Николай Михайлович: В кремлёвскём дворе 4 августа... fotki.yandex.ru
Николай Михайлович: Осень.Вид с Панина Бугра.
Николай Михайлович: Отреставрирован храм во имя апостола Андрея Первозванного фото с сайта fotki.yandex.ru
полная версия страницы