Форум » Христианство: трудные вопросы, полемика » О духовной жизни » Ответить
О духовной жизни
Николай Михайлович: Нам на Христа больно смотреть — как на солнце Кроме частных причин, наши кризисы имеют причины общие. Кроме причин вечных — причины, порожденные текущим днем, сегодняшней церковной практикой. Беда в том, что мы не всегда решаемся о наших нестроениях говорить. Меж тем говорить о них нужно. Корреспондент "Православие и современность" встретилась с протоиереем Алексием Уминским — настоятелем храма Святой Троицы в Хохлах (Москва), ведущим программы «Православная энциклопедия» на ТВЦ. — Отец Алексий, вот типичная картина. Человек пришел в храм, пережил радость воцерковления. Его жизнь в Церкви входит в колею, он делает все, что положено, регулярно исповедуется и причащается. А потом… Потом вдруг интерес к церковной жизни угасает, спадает ее накал. Почему так происходит? — Ответ содержится уже в вашем вопросе: его жизнь вошла в колею. В каком-то смысле это нормально — и ненормально одновременно. Так происходит потому, что представления о воцерковлении человека как раз в этой колее и умещаются. Человек все знает, у него не существует практически никаких вопросов, а если они и возникают, то он знает, как получить на них ответы. И, заметьте, не у Бога, а в каком-нибудь из сотен православных изданий, которых сейчас в изобилии. К примеру, в книге под названием «1453 ответа на все случаи православной жизни». И если подобный подход называть воцерковлением, то это, конечно, катастрофа для человека. «Церковная жизнь входит в колею» — это когда человек начинает жить в рамках представления «что можно, а что нельзя» и, из такого понимания исходя, строит свою духовную жизнь; когда человек вычитывает правило или выстаивает богослужение, но при этом настоящего опыта молитвы у него нет. Он может десятки лет подряд читать утренние молитвы и при этом не представлять, что в пятой молитве утреннего правила (молитве святителя Василия Великого) мы молимся о скорейшем Втором Пришествии Христа. Да и многого другого он не понимает, например, литургии. Он в ней участвует, но не углубляется в ее смысл. То есть человек не ищет глубины и содержательности в своей духовной жизни, а ищет фона в ней. Это мы называем колеей. — А отчего так происходит? Это закономерный процесс или следствие ошибок, совершенных в «раннем возрасте»? — Обычно это происходит, если человек тяготеет к некому формализму в духовной жизни. Хотя форма, на самом деле, необходимая вещь, если она наполнена содержанием. Но человек зачастую довольствуется малым — внешним. И не всегда даже сам он в этом виноват, поскольку современная церковная жизнь в чем-то навязывает именно такую форму религиозности. — Каким образом? — Человек, попадая в церковную среду, с самого начала ставится в некие рамки: «За тебя все вопросы решены, ты не имеешь права ни на какой самостоятельный шаг». Его одергивают, если он делает что-то неправильно, «как не положено», и из-за этого он боится даже самой возможности совершить что-то самостоятельно. Все мы слышали о незначительных вещах, давно осмеянных в церковных анекдотах, типа «не той рукой свечку передаешь». Но когда человеку говорят: «Так часто причащаться нельзя» или «Почему ты носишь четки без благословения?» — это ведь, по сути, то же. Суть такого подхода — «это можно, а это нельзя». Человек привыкает к такому положению дел и искренне верит, что жизнь в Православии именно такова. Но, в конце концов, при подобной установке может наступить «кризис духовной жизни». И слава Богу, если этот кризис действительно наступил! Ведь у многих-то людей этого так и не происходит, ибо они всю свою жизнь искренне полагают, что так и нужно: вычитывать, выстаивать, перенимать определенную манеру поведения, интонацию в голосе и т. п. Что все это и есть — духовная жизнь. Во многом искаженные представления о церковной жизни связаны еще и с тем, что приходит человек в храм — совершенно новый для него мир — из среды, чуждой Православию, и должен в нем как-то определиться. А на что, помимо Евангелия, он может ориентироваться? — На то, что говорит ему ближний. Кто его ближний? — Священник или старший по вере — тот, кто давно в церковь ходит. И часто новоначальный даже не задумывается, что очень многое из сказанного ему в современном церковном обществе — я не назову это Церковью — к Евангелию отношения никакого не имеет. Говорит апостол Павел: стойте в свободе, которую даровал нам Христос (Гал. 5, 1), а ему все время по рукам бьют и говорят: «Нет никакой свободы, а есть только правила, устав». Это и есть та самая колея. И когда человек так привыкает жить, то даже Евангелие им воспринимается совсем иначе, читается другими глазами. Человек не ищет смысла в Священном Писании, а знает, что положено прочитать одну главу из Евангелия и из Апостола. А зачем, для чего, что это мне дает? Этих вопросов у него нет. Он вообще не соотносит прочитанное в Евангелии лично с собой. Например, притчу о виноградарях он воспринимает как относящуюся исключительно к иудейскому народу, который отверг Христа, а слова: не всякий говорящий Мне: «Господи, Господи!», войдет в Царство Небесное (Мф. 7, 21) — как сказанные о протестантах, о католиках и прочих, но никак уж не о нем самом. Заранее все известно, и нет никаких вопросов — одни сплошные ответы. И это, мне кажется, тяжелейшая болезнь современного христианского общества, и именно русского, которая вызывает такую горечь и скорбь во мне… — Так было всегда или такая ситуация характерна именно для нашего времени? — Раньше такого не было, потому что христиане жили или в обществе, им враждебном (это и обуславливало их ответственность за веру, за поступки и дела), или в обществе, которое было исторически, культурно, семейно воспитано в христианской вере. Я не говорю, что тогда не было проявлений, подобных тем, о которых мы говорим, но тогда был и опыт живой веры, передаваемый от поколения к поколению, опыт понимания и восприятия Евангелия, да и вообще отношения между людьми были совсем иные. Сейчас все это утеряно. А люди разучились думать о смысле своей веры, о себе, потому что вокруг мир, где на все вопросы уже даны ответы. И человек не будет вопрошать Христа, спрашивать свое сердце, размышлять над собственным опытом, потому что он боится ошибиться, не доверяет Богу. А Он любит нас и все-таки дает нам право на ошибку… — Стало быть, нам не хватает живого отношения к Богу? — Если коротко говорить, не хватает истинной веры. В Евангелии об этом Христос говорит достаточно громко, обращаясь к фарисеям, к людям, которые находятся в храме и знают Священное Писание наизусть: «Вы Бога не видели и никогда его не слышали». На что они могут сказать: «Но Бог же невидим. И как мы Его услышим? Он же не говорит». Это — и наше состояние. Мы Бога не видим и не слышим, потому что нам это не нужно. Пример — почитание икон: мы знаем, что честь, воздаваемая образу, переходит на Первообраз. Но, к сожалению, нередко за иконами Бога мы можем и не видеть совсем. Я читал один богословский доклад, автор его — священник. Он с горечью говорит, что «наш церковный народ великолепно разбирается в свойствах святой воды и прекрасно знает, перед какой иконой когда нужно молиться, но не читает Священного Писания и совершенно не заботится, чтобы жить по Евангелию». И, действительно, иконопочитание превратилось в некий культ. А что стоит за этим? Человек дальше не идет. И это, конечно, грустно. — Не является ли это следствием такой беды нашего времени, как отсутствие духовного руководства? Или того, что, как говорит Псалмопевец, «оскуде преподобный»? — Да, такая ситуация и от этого происходит. Потому что сами преподобные-то откуда? Они не сами собой появляются, а исходят из среды народа. А как им появиться, если этого почти никто уже не взыскивает? Ну, «никто» — так не могу сказать, конечно, но во многом это взыскание потеряло свою актуальность. А духовное руководство всегда было найти сложно, это тонкий вопрос. Хотя, с другой стороны, сегодня время, когда духовное руководство превращается в какое-то «наседание» на человека с захватом его воли. Но хуже всего, что люди-то именно этого и ищут: чтобы за них думали, за них принимали решения. И их совершенно не интересует, в силах ли человек, которого они вопрошают, ответить на их вопросы? Например, спрашивают: «Делать мне операцию или нет?», «Батюшка, мне ремонт делать или нет?». Ну, откуда священнику знать, разве это его здоровье, его квартира, его жизнь? Хочешь — делай, не хочешь — не делай. Люди считают, что это духовное руководство, но ни одного духовного вопроса не задают. Все вопросы касаются исключительно земного бытового устроения. И при этом ссылаются на преподобного Амвросия Оптинского, который кому-то дал правильный совет, как кормить индюшек. Теперь все должны спрашивать, только «как кормить индюшек»? А о том, что такое молитва, как научиться смирению — нет вопросов, то есть не мучают людей эти проблемы. Но если у человека нет настоящего духовного делания, начинается его имитация, отсюда возникают всевозможные виды «борьбы» с ИНН, новыми паспортами и пр. А бывает и по-другому: попытки спросить о духовном пресекаются самим священником! Мы этого не хотим, мы этого боимся. Нам свобода не нужна, а где нет свободы, там никакой веры быть не может. Даже священники боятся ответственности. Потому что, как только начинает человек искать смысл, у него появляются вопросы, а значит, есть ответственность за ответы на них. А тут вопросы все решены, ответы все даны. Никуда идти не надо. Открыл книжечку, написал в Интернете на каком-нибудь форуме — тебе ответили. — Как сохранить в себе «первую любовь»? Не угасить первый жар? Какие практические и действенные средства существуют? — Ревность, которая бывает в начале воцерковления, конечно, может оскудевать. Ревность призвана подстегивать человека. Вопрос: на что? Если на «вычитывание-выстаивание», то, конечно, она скоро исчезнет. Но если на познание Бога, на постоянное внимание к себе, на тревогу сердца, то тогда она не будет проходить. Любовь к Богу, как и любовь Божия,— это во многом дар. А с другой стороны — труд. Но труд не над вычитыванием, а труд над сердцем, над собой. К сожалению, в очень многие понятия мы вкладываем ложный, подмененный смысл. Например, часто произносимое слово «смирение». Все время слышишь, что кого-то надо «смирять», но этому придается смысл вовсе не евангельский. И во многих духовных понятиях чистого смысла — живого и радостного — почти нет. Поэтому самое важное в неофитском «первом чувстве» — не утерять и не исказить его сути: узнавания Бога, чтобы потом не обмануться, не принять за это что-то совсем другое. Бывает, к сожалению, что первое узнавание Бога, то, что вы назвали «первой любовью»,— очень искреннее, чистое, с горением сердечным,— постепенно переходит в некие шаблонные формы, и человек его лишается. Но это вопрос очень личный. Думаю, что каждый сам должен чувствовать, не утерял ли, не превратил ли в формальность дар, о котором мы говорим. Тот, кто однажды встретил и узнал Бога по-настоящему, этого не сможет забыть и не сможет не почувствовать, если не сохранил этот дар. А сохранить — большой труд, между прочим. — Может быть, именно потому, что это большой труд — нужно трудиться, чтобы не остыть,— люди и отходят от этого? — Но ведь вычитывать правило или просто стоять на всенощной тоже труд, только бессмысленный, ничего не дающий, если человек душой в нем не участвует, не молится в этот момент. Потому что на богослужении каждое слово в сердце должно отзываться — человек как бы живет этой службой. А просто выстаивать — зачем? Хотя, может, кому-то лучше вначале ходить на службы в сокращенном варианте — например, на полиелей, «Воскресенье Христово» пропеть — постепенно приучая себя к богослужению. Лучше двигаться вперед, все умножая, чем потом все бросая. Так же и с правилом надо разобраться и не брать себе длинное. Думаю, лучше молиться своими словами, хотя зачастую у нас это не одобряется. Соединяя, конечно, свои молитвы с молитвами, известными и любимыми. Читать Иисусову молитву. И ей не надо учиться по учебнику, как и любой молитве. В ней нет ничего магического, сверхсакрального. Это простые слова, которые каждый всегда может сказать, воздохнув, от себя. Мне кажется, что большинству современных христиан правило в каком-то смысле даже мешает. Человек только подумает, сколько надо вычитывать, и сразу перестает хотеть причащаться. Поэтому необходимо научиться задавать вопросы: «Зачем я читаю правило, что оно мне дает?», «Что для меня Причастие — таблетка благодати, «так положено» — или я встречаюсь со Христом, у меня сердце горит и я не могу не причащаться?». Человека может тяготить церковная жизнь, если в ней он не ощущает ценности, а лишь обязанность. А когда это превращается в обязанность, то скоро кончится. Посмотрите, как люди приходят на литургию, в каком виде. Будто не на праздник, а повинность пришли отдать. Это видно по тому, как они одеты, как они выглядят, что у них на лицах: в храме стоят с мрачными, тяжелыми лицами, в серой, заношенной одежде. Так они пришли порадоваться Господу! Все это грозит тем, что наше религиозное возрождение кончится сильнейшим оттоком от веры. Потому что наши дети пойдут не в такую Церковь, а туда, где, в каком-то смысле, будет честнее. — Бывают такие моменты, когда человек отчаивается в себе, перестает верить, что у него может что-то измениться к лучшему, при этом тоже теряется интерес к вере. Как с этим справляться? — Я сейчас книгу читаю о греческом старце Порфирии, написанную его духовным сыном, монахом1. Там такие простые и верные вещи описаны! Приходит к старцу монах: «Геронда, на службе тяжело мне. Не выдерживаю, не могу ни службы простоять, ни молитвы творить, устаю…». Тот в ответ говорит: «Ко мне приходит девочка-старшеклассница и говорит: “Батюшка, мне так тяжело. Я все время думаю о Никосе. Иду в школу, сижу на уроках, а у меня только одна мысль — о Никосе”. Я ей: “Нет, Никос потом, а сейчас — учеба”. Она ушла, потом опять приходит: “Ничего не получается. Я стараюсь гнать эту мысль, а все равно в уме и сердце только Никос”. Вот так и с Иисусовой молитвой: если у тебя в сердце Христос, как у этой девочки Никос, ты никогда ни о чем другом и думать-то не будешь. Что, она себя заставляет думать о Никосе или поклоны кладет, чтобы он не уходил из ее сердца? Да ничего этого она не делает! И когда Христос человека так посетит, тогда любая служба для тебя будет, как мед, и ты не будешь чувствовать, сколько времени прошло на молитве. А пока не даст тебе этого Господь, у тебя ничего никогда не получится». Поэтому нам надо понять, что в нас ничего не может измениться к лучшему, пока нас не изменит Господь; что наше дело — сердечно этого желать. Думать о том, что мы можем сделать какую-нибудь «фигуру высшего пилотажа», чтобы что-то в нас поменялось,— бессмысленно. Надо уметь к себе относиться со смирением. Главное, сердце свое нужно направить туда — вверх. А Господь рано или поздно это увидит и на это ответит. — Вы как настоятель прихода пытаетесь оберегать свою паству от охлаждения? Или в наше время трудно уследить за каждым прихожанином? — Это и индивидуальный подход к каждому человеку, но и проповедь священника. Об этой проблеме надо больше говорить, надо теребить людей — хотя бы на каких-то уровнях менять атмосферу на приходе, обязательно. — Есть ли еще «болезни», свойственные человеку, именно уже воцерковленному? — Во-первых, всем надо правильно понять то, что такое страх Божий, и не бояться Его так, как мы сейчас боимся: что Бог будет все время следить за твоими поступками и карать, если ты не так пошел, не туда шагнул. Нужно просто стараться молиться от сердца и научиться чувствовать свободу в Боге. Во-вторых, нам не хватает того, что называется экзистенционализмом — поиска сущности, раскрывания и осознания природы человека, то есть самого себя. Нам надо иметь чувство постоянного «неудобства жизни», понимания того, что христианская жизнь не может быть удобной: на это мы согласились с самого начала, когда сказали: «Верую, Господи, и исповедую Тебя!». В христианстве нельзя жить между «можно» и «нельзя». Но тогда это замкнутая система вне Бога: «мне можно» — «мне нельзя», и Бог тут уже ни при чем. Главная наша болезнь сегодня — это потеря смысла. А что не имеет смысла, то теряет ценность. Потому, чтобы что-то делать, надо задать себе вопрос, помогающий найти смысл в этом делании. «Зачем я исповедуюсь и как: по списку, по определенной схеме или я действительно пытаюсь разобраться в себе? Или я все время себя оправдываю?», «Зачем вообще я хожу в церковь?», «Люблю ли я Христа?». Надо задать себе простые вопросы и начать читать Евангелие живыми глазами. Если там о чем-то говорится, то говорится сейчас обо мне и для меня. Надо искать и находить себя в Евангелии. Трудиться сердцем. Но самое главное — всегда помнить слова, страшнее и сильнее которых на свете нет: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее (Мф. 16, 24, 25; Мк. 8, 34, 35; Лк. 9, 23, 24). Несколько простых фраз сказано, но на них внимание свое обращать и к ним умом все время возвращаться бесконечно тяжело. А в этом весь смысл жизни христианской. Вот суть следования за Христом — и нет ничего другого. Все остальное — милостыню подавать, поститься, молиться — абсолютно все теряет свою значимость без этого. У нас есть Христос и Евангелие. Но нам в Его сторону больно смотреть, как на солнце. Поэтому мы читаем ответы на вопросы в Интернете. Вместо Евангелия. Это самая большая наша проблема. Беседовала Татьяна Бышовец Журнал «Православие и современность» № 13 (29) Источник: Православие и современность
Ответов - 3
Николай Михайлович: Опыт такой "живой веры",о котором говорит о.Алексий,наверное,такая редкость в наше время ...
Владимир: Интересная беседа. Если говорить о духовной жизни, то мне кажется, что мы часто не замечаем Христа, в нашей жизни, живем как бы по себе в своих мыслях в своих чувствах. Наверное, каждый человек, которого Господь привлек к вере, даровал веру, по благодати Божией имел возможность прочувствовать Его присутствие в своей жизни в определенных жизненных ситуациях, ощутить Его благодать, Его защиту, Его помощь. Но, к сожалению, мы забываем об этом. Может быть еще и то, что мы хотим что-то получить от Христа, но вольно или не вольно, часто поступаем не по воле Его. Как сказал Сам Господь - "что вы говорите Мне, Господи, Господи, а слов Моих не исполняете?". Но, ведь соединение со Христом духом происходит как раз тогда, когда мы поступаем по воле Его, по заповедям Его и значит поступаем по любви в Нему - "Кто исполняет заповеди Мои - тот любит Меня". Наверное, мы этого не осознаем и как еще сказано апостолом - не имеем Бога в разуме. Наверное, потому и не происходит закрепления в памяти тех моментов, когда Господь в определенных ситуациях открывал Себя человеку, являл милость Свою и даровал благодать... Как мне думается, живая вера начинается с попыток послушания Богу. И если мы начинаем ставить на первое место в своей жизни Христа, а не свои личные мирские интересы, то живая вера в человеке, с Божией помощью будет только возрастать....
Вадим: Владимир пишет Как мне думается, живая вера начинается с попыток послушания Богу. Владимир ,Вы правильно пишите и для того ,что бы этому научиться нужно начинать вот с этого а) Познай свое ничтожество и постоянно содержи в мысли, что ты сам собою не можешь делать никакого добра, за которое оказался бы достойным Царствия Небесного. Слушай, что говорят богомудрые отцы: Петр Дамаскин уверяет, что "ничего нет лучше, как познать свою немощность и неведение, и ничего нет хуже, как не сознавать этого" (греч. "Добротолюбие", с. 611). Св. Максим Исповедник учит, что "основание всякой добродетели есть познание человеческой немощности" (греч. "Добротолюбие", с. 403). Св. Иоанн Златоуст утверждает, что "тот только и знает себя наилучшим образом, кто думает о себе, что он ничто". б) Ищи помощи в сем у Бога в теплых и смиренных молитвах, ибо это Его есть дар. И если ты желаешь получить его, то тебе надлежит прежде водворить в себе убеждение, что ты не только не имеешь такого о себе сознания, но что и стяжать его совсем не можешь сам собой; затем, дерзновенно предстоя пред величием Бога и твердо веруя, что по безмерному Своему благоутробию Он всеконечно дарует тебе такое себя познание, когда и как знает, не допускай уже отнюдь ни малейшего сомнения, что ты действительно получишь его. в) Привыкай всегда опасаться за себя и бояться бесчисленных врагов своих, которым не можешь ты противостоять и малое время, бойся долгого их навыка вести с нами брань, их вселукавства и засад, их преображения в ангелов света, их бесчисленных козней и сетей, которые тайно расставляют они на пути твоей добродетельной жизни. г) Если впадешь в какое-либо прегрешение, как можно живее обращайся к узрению немощности своей и сознанию ее. На тот случай Бог и попустил тебя пасть, чтобы ты лучше познал слабость свою и таким образом не только сам научился презирать самого себя, но возжелал быть презираемым и от других по причине толикой слабости своей. Ведай, что без такого желания невозможно возродиться в тебе и укорениться благодетельному неверию себе, в котором основание и начало истинного смирения и которое само имеет основу в сказанном опытном познании своего бессилия и своей ненадежности. прпд.Никодим (Святогорец)
полная версия страницы